Европейская философия Нового Времени породила богатое многообразие подходов теоретического осмысления феномена свободы. Как правило, границы специализированных исследований данной проблематики с необходимостью опирались на реалии общественных процессов, имевших конкретные исторические формы реализации. В целях построения жизнеспособных моделей аутентичной интерпретации механизмов общественного взаимодействия, авторы новых концепций зачастую стремились к выделению конкретных сфер общественной жизни, в пространстве которых проблематика «свободы» могла обладать оригинальной логикой философской проработки. Так, понятие свободы приобретало особые коннотации, будучи соотнесено со сферами политической, экономической и религиозной институционализации.

     Несмотря на то, что проблематика свободы имела множество интерпретаций, а также различную степень проработки в зависимости от областей исследования, применительно к которым выстраивались ее теоретические  модели, - само понятие продолжало хранить единый семантический каркас, благодаря чему обеспечивалась вариативность подобных трактовок. Так, в первом приближении, свобода, зачастую, ассоциировалась с необходимостью перемен, - деятельной и активной вовлеченностью субъекта общественных отношений в дело трансформации существующего положения вещей. На этой позиции идея свободы как осуществления и самоопределения субъекта кажется наиболее простой для понимания иллюстративной моделью. Ценность подобного рода представления заключалась в возможности связать потенциал социального действия субъекта и его волевого решения. Впоследствии это представление было положено в основание концепции «негативной» свободы, явившейся продуктом деятельности либеральных политических исследователей XIX – XX вв.

     Интенция к изменению существующей системы вещей, вовлеченность в которую воспринимается индивидом в качестве сдерживающего фактора реализации его стремлений и ожиданий, - служит отправной точкой действий, предпринимаемых им в целях изменения текущей ситуации. Здесь на передний план рассмотрения выступает идея освобождения. Попытка человека переосмыслить свое местоположение в обществе приводит к необходимости либо устранить условия среды, приводящих к состоянию, в котором он осознает свою несвободу, либо к попыткам выбраться из-под влияния факторов, определяющих это состояние. Оба пути решения поставленной задачи оставляют человеку право, руководствуясь лишь ему известными мотивами, совершать выбор относительно своей дальнейшей судьбы, как правило, осознавая, что данные решения могут быть отнесены к компетенции его собственного волевого акта.

     Однако, дефиниция свободы, как права индивида поступать в соответствии со своими желаниями, помимо очевидной проблематики внутриобщественного регулирования, в то же время выводит на повестку дня вопрос установления приемлемой трактовки тех самых волевых актов. Насколько свободны могут быть действия человека, принадлежащего определенному социуму, религии, обладающего теми или иными привычками и оригинальной мировоззренческой позицией? Насколько свободными будут его действия, обусловленность которых вышеперечисленными факторам является обязательным условием самого процесса социализации человека?      В этом случае, вопрос демаркации «личностных устремлений» и «факторов принуждения» будет являться либо конвенциональной установкой тех или иных исследователей данной проблематики, либо оставаться открытым для обсуждения.

     Тем не менее, свобода как стремление к обретению независимости от любых внешних препятствий реализации волевых актов индивида, оказалась простой и лаконичной дефиницией, принятой на вооружение теоретиками европейской политической философии. Идея «свободы от…» продолжила существование в качестве расхожей манифестации приоритета личного пространства гражданина, участника некоего сообщества индивидов. Представление о неотъемлемом праве человека на обладание личным пространством, границы которого должны оставаться защищенными от посягательств со стороны прочих участников общественных отношений, стало идейной составляющей либеральных концепций государственного устройства, в то же время, выступив объектом критического осмысления в интеллектуальном пространстве, сформированном проблематикой данных исследований.

     В свое время политические воззрения философов-просветителей утвердили облигатный характер «негативной» свободы – единственной перспективы существования автономного разума, в отсутствии руководящего вектора идеологических и властных установок, влияние которых просвещенческая традиция стремилась свести к минимуму. И если интеллектуалы эпохи Просвещения, способствовали популяризации идей освобождения разума, ответственности личного выбора, развивая следствия данной установки, без того, чтобы заключить идеи «освобождения» в границы условия «свободы от …», – многим позднее, в середине XX в., данные предпосылки  обретут законченный вид в концепции «негативной» свободы.

     По мере того, как концепция эволюционировала, быстро обнаружилась необходимость смещение акцентов из сферы личных свобод индивида в область интересов социальных групп (локальных объединений индивидов или же общества в целом). И уже здесь понятие «свободы» не могло оставаться тождественным понятию «персональной воли», так как последняя законным образом уступала место интересу сообщества, потребности которого, в свою очередь, было возможно свести к единству лишь в виде идеалов, сформированных на основании многочисленных ожиданий участников сообщества. Эти идеалы могли служить как сугубо прагматической задаче развития коллективного объединения (например, выставляя планку общественных достижений), так и обладать аксиологической установкой (будучи моральными регуляторами, или же потенциально достижимыми моделями общественного устройства). Такова иллюстрация возникновения еще одной концепции существования свободы, свободы целеполагания – или же свободы «позитивной».

     Исключив радикальные, и по большей части карикатурные, примеры реализации этих концепций, используемые в целях полемического противоборства сторонников той или иной модели политической свободы, становится возможным наметить контуры двух мировоззренческих позиций, разделяемых участниками общественного пространства. Упрощая, можно резюмировать, что для одних понятие свободы имеет устойчивую ассоциацию с возможностью личной реализации, пространство для которой должно быть очищено от ограничений и принуждений. Для других – свобода это возможность следования идеалам и устремлениям, разделяемым группой или коллективом, единство с которым рассматривается индивидом как прагматическая целесообразность. Обе трактовки понятия свободы в современном обществе продолжают оставаться значимыми полюсами идеологических предпочтений. А их апологеты способны бесконечно перечислять отдельные преимущества той трактовки свободы, которая способна стать органичной частью их мировоззренческой системы.

 

Демидов Д.В.